Суды скрывают информацию о разводах, дело Бакальчуков стало закрытым.
По нашим данным, судебное дело о разводе Татьяны и Владислава Бакальчуков было засекречено. В картотеке Савёловского суда больше не значатся фамилии основателей “Wildberries” в карточке бракоразводного процесса. Теперь, чтобы посторонним было труднее получить информацию о ходе этого конфликтного дела, фамилия и инициалы участников заменены на “Гражданин Российской Федерации”, и в поиске дел по фамилии дело Бакальчуков теперь отсутствует.
Подобная практика существует уже много лет и имеет широкий характер. Соответствует ли эта практика принципам открытости и гласности судопроизводства — вопрос достаточно спорный.
Развод приравняли по секретности к принудительному лечению
Когда в июле иск о разводе владельцев крупнейшего маркетплейса в РФ поступил в Савёловский суд Москвы, об этом узнали журналисты благодаря тому, что в карточке дела были указаны фамилии и инициалы участников. Истцом по делу была указана Татьяна Бакальчук. На досудебную беседу 12 сентября супруги лично не приходили, отправив юристов. Предварительное судебное заседание назначено на 16 октября, но в середине сентября дело номер 02-8499/2024 превратилось в анонимное: «истец – гражданин РФ, ответчик – гражданин РФ, категория дела – о расторжении брака супругов – имеющих детей».
Оказалось, это частая и довольно широкая практика, возникшая почти одновременно с тем, как Росреестр начал вести “двойной кадастровый реестр”, то есть некоторые имена VIP-собственников недвижимости начали менять на “Российская Федерация” или, например, ”Данные о владельце отсутствуют”. Важно отметить, что эта тенденция касательно недвижимости в итоге привела к тому, что к марту 2023 г. база Росреестра была фактически закрыта (данные из ЕГРН доступны третьим лицам только с согласия собственников имущества).
В базе московских судов общей юрисдикции на сегодня около 100 тыс. дел со скрытым участником-”гражданином”. Активная практика в этом отношении началась с 2017 г. и распространена по стране. В региональных судах общей юрисдикции вместо “граждан” стоит отметка “Информация скрыта”, и теперь записи картотеки по семейным (и некоторым другим) делам имеют практическую ценность лишь в связи с наличием номера дела:
— Все привыкли к тому, что в текстах решений судов фамилии и многие детали обезличиваются, но с недавнего времени в карточках дел судов общей юрисдикции ФИО сторон также стали заменять на обезличенные. То есть, тайной стало само участие в гражданском процессе, — говорит адвокат Полина Павлова. — Ранее так было по некоторым категориям дел, связанным с тайной личной жизни. Например, о лишении родительских прав, о признании недееспособным, о принудительном психиатрическом лечении. Теперь такие обезличенные персональные данные высвечиваются и по другим делам, в том числе по семейным спорам. С одной стороны, это гарантирует сторонам защиту их персональных данных, с другой стороны самим сторонам сложнее найти информацию о деле со своим участием, если не знаешь номер дела.
Павлова отметила, что суды самостоятельно анонимизируют дела, без дополнительной инициативы сторон. Впрочем, что касается дела Бакальчуков, то можно только гадать, по чьей инициативе был “закрыт” процесс.
Что касается нормативных оснований для скрытия имён участников дел, то, как говорит юрист в сфере персональных данных Наталья Алешкова, в совокупности работают нормы законов “Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в РФ" и “О персональных данных”, а сам список конфиденциальных дел приводится в постановлении Верховного суда от 27.09.2017. Оно содержит “порядок размещения текстов судебных актов на официальных сайтах…”, но суды толкуют этот регламент расширительно без градации, карточка это или текст решения.
Справка FLB.ru: Согласно п.2.3 постановления, “не подлежат размещению на официальных сайтах судов в сети "Интернет" тексты судебных актов, принятых по делам:
- затрагивающим безопасность государства;
- возникающим из семейно-правовых отношений, в том числе по делам об усыновлении (удочерении) ребенка, другим делам, затрагивающим права и законные интересы несовершеннолетних;
- о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности;
- об ограничении дееспособности гражданина или о признании его недееспособным;
- о принудительной госпитализации гражданина в психиатрический стационар и принудительном психиатрическом освидетельствовании;
- о внесении исправлений или изменений в запись актов гражданского состояния;
- об установлении фактов, имеющих юридическое значение, рассматриваемым судами общей юрисдикции;
- разрешаемым в порядке статьи 126 ГПК РФ и ст. 123.5 Кодекса административного судопроизводства РФ”.
Разводы и разводчики: мошенникам тренд на закрытие приватных данных не мешает
Расширение практики анонимизации участников судебных процессов с очевидностью повышает деловые риски, поскольку информация о разводе крупных бизнесменов является критической для контрагентов и даже в целом для целых отраслей экономики — как можно видеть в случае тех же Бакальчуков. Кроме того, сокрытие сведений о разводе несёт дополнительные коррупционные риски. К примеру, в случае фиктивного развода недобросовестного чиновника проблематично узнать как факт развода, так и имя “бывшей” супруги, на которую довольно часто переводятся незаконно полученные активы.
Эксперт в области открытых данных и открытого государства, директор АНО “Информационная культура Иван Бегтин, впрочем, не считает, что расширение категорий анонимных гражданских дел — это часть системного кризиса прозрачности, который наблюдается в последние несколько лет:
— Это, скорее, реакция судов на усиление запроса на приватность от граждан. Я думаю, что это не про "закрытие открытости", а ужесточение приватности, — добавил Бегтин.
Эксперт в области персональных данных, основатель компании “Privacy Advocates” Алексей Мунтян отметил, что вряд ли есть злой умысел властей в тенденции на непрозрачность (защита VIP-персон) — просто «одно лечим, другое калечим»:
— Во-первых, у судей есть полномочия в тех или иных ситуациях делать непубличными детали конкретного процесса, в том числе и данные сторон дела. В целом та же картина: регулирование баланса между тайной частной жизни и необходимостью публичности — это прерогатива государства, и этот баланс является динамическим. Ограничение принципа гласности процесса может действительно создать проблемы выявления недобросовестных лиц, и да, есть проблема ущемления интересов третьих лиц в случае развода бизнесменов. Но в случае с массовым засекречиванием фамилий участников процесса мне кажется, что мотивация государства в основном была в защите населения от такого современного явления, как парсинг (скрейпинг) данных о лице со всевозможных доступных источников. Эта информация эта используется в том числе мошенниками. Другое дело, что те же данные периодически утекают на чёрный рынок в куда более полном виде. Но в целом государство решило, что удельный вес таких публично важных разводов мал и их можно анонимизировать.