Развал Советского Союза, названный Путиным «величайшей геополитической катастрофой XX века», принято целиком и полностью вменять в вину Михаилу Горбачеву. Но исторической справедливости ради стоит признать, что он был не первым, не единственным и даже не главным интересантом. Все началось заметно раньше.
Соглашаясь с президентом в его оценке распада СССР, все же стоит возразить, что в отношении другой своей знаменитой фразы — о «мине замедленного действия» — он не прав. Заложена под фундамент страны она была не Лениным, а позже — Хрущевым. Развенчание культа личности Сталина стало мощнейшим ударом по самой идее построения коммунизма в отдельно взятой стране. За этим последовали конфликты и кризис коммунистического движения во всем мире — в частности, от нас отвернулся Китай.
За десталинизацией последовала децентрализация и разделение системы управления. Из отраслевой она стала территориальной, а Госплан и Госстрой лишили прежних властных полномочий. Теперь, что и в каком объеме производить решали на местах, а не в Москве и не в масштабах всей страны. Это существенно снизило промышленные ресурсы экономики, открыв больше лазеек для «жуликов на местах».
Возведенная же в закон привычка Хрущева опираться на лояльность, а не на профессионализм привела к тому, что уже к концу 1960-х страна столкнулась с дефицитом квалифицированных кадров. На верх стали все чаще пробиваться передовики производств — доярки, агрономы, инженеры — зачастую хорошие и талантливые люди, но не имевшие соответствующего образования для принятия решений на государственном уровне.
С последствиями действий Хрущева в полной мере пришлось столкнуться уже его преемнику Брежневу. Никита Сергеевич щедро раздавал обещания, видимо, помня историю о Ходже Насреддине, падишахе и осле, — коммунизм к 1980-му году. Но коммунизмом в олимпийской стране даже не пахло — наоборот, экономическая ситуация усугублялась.
И это несмотря на содержание 15 Статьи недавно принятой Конституции СССР 1977 года: «Высшая цель общественного производства при социализме — наиболее полное удовлетворение растущих материальных и духовных потребностей людей». То есть, построение общества товарного потребления, за которое всегда клеймили Запад, было объявлено высшей целью коммунистической партии и советской власти.
К концу 1980-х КПСС уже фактически утратила свою руководящую роль в стране. Ростки национализма, посеянные Горбачевым и Яковлевым (на тот момент — ответственным за идеологию) ради культивирования идеи Перестройки в республиках и региона, дали буйные всходы. Параллельные квазигосударственные структуры первыми возникли в Прибалтике, а вскоре идеи многопартийности и сепаратизма обуяли все союзные республики и автономии. На фоне этого отмена 6-й статьи Конституции СССР о руководящей роли Коммунистической партии была по факту признанием новой реальности.
В немалой степени этому способствовал и тогдашний глава РСФСР Борис Ельцин. Хотя на рубеже 80-90-х он решал многое, но законодательно был лишь вторым человеком в СССР. Да и то «первым среди равных» — таких же глав союзных республик. Своим «коллегам» он сделал предложение, от которого те не смогли отказаться — свобода и независимость. Фактически же Ельцин разменял свою власть в РФ на распад СССР.
Беловежские соглашения, после которых СССР прекратил свое существование как «субъект международного права и геополитической реальности» были в общем-то уже формальностью. Решение уже давно созрело в голове Ельцина, который склонил к нему Шушкевича и Кравчука — тогдашних глав БССР и УССР. До этого была еще августовская попытка ГКЧП сохранить страну, но успех уже тогда выглядел маловероятным. И «три богатыря» решили судьбу СССР вопреки мнению и надеждам его граждан…